Гвидо фон Лист

Гвидо фон Лист был первым популярным автором, соединившим народническую идеологию с оккультизмом и теософией. Он также оказался выдающейся фигурой среди публицистов в Германии перед 1914 годом. Уроженец Вены, столицы Габсбургской Австрии, которая на рубеже веков оказалась в стороне от магистралей немецкого национального развития, принадлежавший к более старшему поколению, чем большинство его предвоенных идеологических сотоварищей, Лист стал заметной фигурой на восточной окраине немецкого мира. Его читатели и последователи относились к нему как к умудренному патриарху, мистическому гуру националистов, чьей проницательностью славное арийское и немецкое прошлое Австрии избавлено от влияния иностранных культур и христианства.В своих книгах и лекциях Лист предлагал истинным германцам отыскивать в ландшафтах Родины, ее фольклоре и археологии сохранившиеся следы великолепного теократического арио-германского государства, возглавляемого королями-священниками и посвященными гностиками. Он занимался каббалистикой и астрологией, и претендовал на звание последнего из арманистских магов - тех, что имели власть в старом арийском мире.

Гвидо-Карл-Антон Лист родился в Вене 5 октября 1848 года, и был старшим сыном в семье преуспевающего торговца. Его мать и отец принадлежали к торговым семьям, жившим в столице по меньшей мере на протяжении двух поколений. Мария Лист, мать Гвидо, была дочерью торговца недвижимостью Франца Антона Киллиана, который в антироялистскую революцию 1848 года командовал Первой Венской гражданской обороной. Его отец, Карл-Антон Лист, занимался кожей, продавал седельное снаряжение и другие готовые товары, тогда как дедушка, Карл Лист, был трактирщиком и виноторговцем.

Гвидо Лист воспитывался в районе города, располагавшемся на восточной стороне в центре. Биографы утверждают, что у Листа было счастливое детство и надежный дом. В 1851 году Антон фон Антейтор написал его портрет акварелью, что свидетельствует о богатстве семьи и о разделяемых ею буржуазных привычках.

Молодой Лист имел очень хорошие отношения с родителями. Листы любили водить своих детей на прогулки по окрестностям столицы, и эти экскурсии пробудили страсть Листа к природе и сельскому пейзажу. В нем обнаружились и артистические наклонности, свои чувства он всякий раз пытался выразить пером и красками. Поощряя его усилия, отец давал ему уроки живописи и рисунка. Сохранились заметки Листа, датированные 1863 годом, и рисунки замков, пейзажи Нижней Австрии и Моравии.

Семья Листа, подобно многим австрийским семьям, была католической, и Лист в должное время принял крещение в храме Святого Петра в Вене. Но в 1862 произошел случай, выдавший его недостаточную увлеченность ортодоксальной религией. Его отец с друзьями, собираясь посетить катакомбы под собором Св. Стефана, решили взять Листа с собой. Темнота и низкие своды произвели на мальчика сильное впечатление. Позже он рассказывал, что преклонив колена перед разрушенным алтарем в подземной часовне, он поклялся создать храм Вотану, когда вырастет. Очевидно, он видел в лабиринте под собором дохристианскую усыпальницу, посвященную языческому божеству. Впоследствии Лист утверждал, что его обращение следует датировать этим юношеским откровением.

Лист хотел стать художником и ученым; ученость означала для него романтический образ историка, который может читать прошлое по фольклору и пейзажам. Это желание привело к конфликту с отцом, поскольку тот намеревался использовать старшего сына и наследника в семейном бизнесе. Лист подчинился отцовским ожиданиям и занялся коммерческим образованием, но это подчинение не было полным. С этого момента он делил свое время между требованиями коммерции и частной жизнью в мире искусства, воображения и почитания природы. В рабочие часы он помогал отцу, но все свободное время посвящал пешим прогулкам и верховой езде по окрестностям во всякую погоду, делал зарисовки, записывал впечатления. Деревенские прогулки обострили интерес Листа к альпинизму и гребному спорту. Хорошо владея тем и другим видами спорта, он стал членом "Венского гребного клуба" и секретарем "Австрийской Альпийской Ассоциации" в 1871 году. Любовь Листа к природе вместе с тем была стремлением к одиночеству и желанием уйти от суеты дневного мира. Он бывал счастлив, если ему удавалось совершать свои прогулки в одиночестве. Он не чурался общества друзей, но часто воспринимал их как помеху для внутренней жизни. Сохранившиеся описания путешествий рассказывают о его причудах и приключениях. Такие приключения всегда сопровождал ритуал, создало ему репутацию одинокого волка и мистика. Примером таких ритуалов могут служить встречи летнего солнцестояния. После долгого перехода через Мансфельд Лист и его друзья добираются до гостиницы. Разыгравшийся шторм принуждает группу заночевать там. Лист же покидает товарищей, чтобы приветствовать солнце одинокой ночевкой на вершине Гейзельберга. В другой раз, 24 июня 1875 года, он убеждает четырех друзей отложить послеполуденные дела и сесть за весла. Они достигают развалин римского города Карнунтум, где располагаются лагерем и пируют всю ночь. Для его друзей это был просто удачный вечер; для Листа, погруженного в мечты, это была 1500 годовщина победы германцев над римлянами, которую он праздновал огнем и захоронением восьми винных бутылок в форме свастики под аркой ворот.

В последние годы Лист открыто объяснял свое влечение к природе неприязнью к современному миру улиц, магазинов и заводов. Ему не нравилась новая Вена: когда он город ради деревни, он чувствовал, что убегает от “мутного савана метрополии” и “отвратительных сцен дикой погони за прибылью”. Современная экономика, по мнению Листа, сбила человечество с пути. “Нужно бежать из тех мест, где пульсирует жизнь, искать уединенные островки, которых не коснулась человеческая рука, чтобы поднять магический покров природы”. Его уход в мягкий и покойный мир природы был бегством от современности, но вместе с тем и от отца, принуждавшего его к коммерческой карьере.

После смерти Карла-Антона в 1871 году, Листу пришлось самому зарабатывать на жизнь. Совершенно не приспособленный к коммерции, он скоро устал от бизнеса и 26 сентября 1878 года женился на Елене Форстер-Петерс. Следующее десятилетие он вспоминал как время тяжких испытаний - молодая пара вела весьма скромное существование на небольшие собственные средства и скудные доходы от журналистской деятельности Листа.

Теперь, когда его карьера завершилась, Лист все свое время мог отдавать литературе и истории. С 1877 по 1887 он опубликовал множество статей об австрийской деревне и привычках ее обитателей в газетах "Heimat","Deutsche Zeitung", "Neue Welt". Его описания местности сопровождались языческими интерпретациями местных названий, обычаев и народных легенд.

Поскольку "Австрийская Альпийская Ассоциация" приобрела транснациональный статус в 1874 году и для нее не существовали немецко-австрийские границы 1867 и 1871 годов, Лист находился в контакте и с немецкими и с австрийскими членами "Пангерманской ассоциации". Теперь Лист все время говорил о родных пейзажах. Альпы почитались им как национальный символ: реки, поля и горы имели свое лицо, здесь жили духи тевтонских мифов и фольклора. Эти первые статьи отличались от юношеских набросков своим отчетливым националистическим духом.

Все эти годы Лист работал над первым большим романом “Карнунтум” (издан в двух томах в 1888 году), воодушевленным памятной летней вечеринкой, посвященной солнцестоянию 1875-го. В 1881 он опубликовал короткие фрагменты тех переживаний. Очарованный гением места, Лист всматривался в далекое прошлое Карнунтума. Улицы и великолепные здания разрушенных городов вставали вокруг него, призрачные фигуры прежних обитателей проходили перед его мысленным взором, он видел роковое сражение германцев и римлян, приведшее к падению гарнизона в 375 году. В его глазах нападение племен Квади и Маркоманни положило начало германской экспансии, которое в результате привело к разграблению Рима в 410 году и падению Империи. Для Листа само слово "Карнунтум" несло в себе германскую доблесть и напоминало о событии, выведшем древних германцев на арену мировой истории. Карнунтум, описанный в романе, был захватывающей игрой воображения.

Эта история была вдвойне привлекательна для немецких националистов Австрии. Во-первых, Лист обьявил австрийские племена победителями Рима. Во-вторых, в его повествовании предполагалось, что племена Австрии и варварских королевств неизменно населяли родную землю. Их культурное наследие прерывалось дважды, во время Римской колонизацией Паннонии с 100 по 375 год, и с пришествием христианства. Такое представление событий отражало неприязнь Листа к современному католическому состоянию Австрии. Действующее политическое устройство и общепринятое вероисповедание выглядели с этих позиций незаконными, следствием иностранного подавления немецкой культуры на протяжении многих веков.

Мифологические события направили внимание немецких националистов на поиск оправданий их неудовлетворенности многонациональным австрийским государством. Признание романа сослужило Листу большую службу. В 1888 году выходит исторический труд Генриха Кирхмайра, озаглавленный “Древнее германское племя Квади”. Книгу опубликовало общество “Немецкий дом” в Брно, президентом которого был промышленник Фридрих Ваннек, глава "Пражской Медной Компании" и "Первой Инженерной Компании Брно"; обе компании были наиболее крупные производителями Габсбургской империи. “Немецкий дом” объединял немецких жителей Брно, замкнутых в кругу чешского населения Южной Моравии. Ваннек был поражен параллелями между художественным воображением Листа и академическим трудом Кирхмайра. Между Ваннеком и Листом завязалась регулярная переписка, которая заложила фундамент последующей дружбы. “Немецкий дом” опубликовал впоследствии три книги Листа в отдельной серии, посвященной изучению истории и литературы.

Помимо популярности в националистских кругах Брно, “Карнунтум” помог Листу приобрести известность в движении пангерманистов, связанном с именами Риттера Георга фон Шонерера и Карла Вольфа. Шонерер впервые участвовал в выборах в австрийский рейхсрат и был пламенным сторонником антисемитизма и национализма в Габсбургской империи. С 1883 он издавал крайне националистическую газету “Подлинное немецкое слово”, в которой настаивал на германской сущности австрийских немцев и требовал отделения немецких провинций от многонационального тела империи. В эти десять лет Шонерер ездил по провинциям, отыскивая кружки, культурные общества, спортивные клубы с аналогичными настроениями. Все объединения были заняты пробуждением националистического сознания среди австрийских немцев. Для этого употреблялось множество способов: празднование годовщин немецкой королевской династии и культурных героев - прусского кайзера, Бисмарка, Мольтке, Вагнера; праздники летнего солнцестояния – в соответствии с древними обычаями; создание исследовательских кружков по изучению немецкой истории и литературы.

В 1890-м году Карл Вольф, пангерманист и парламентский депутат, начал издавать еженедельную газету “Восточногерманское обозрение”; политический тон его был чуть менее националистичен, чем газета Шонерера. Лист стал его постоянным сотрудником. В 1891 году газета публикует выдержки из его книги “Мифологические пейзажи Германии” (1891), которая представляет собой антологию его фольклорной журналистики за предшествующее десятилетие. Названия его статей свидетельствуют о неугасающем интересе к национальному прошлому Австрии: в 1893 году в газете Вольфа появились статьи “Сумерки богов” и “Культ мертвых у древних германцев"; в 1894 вышла длинная, публикуемая частями “Немецкая мифология и календарный год". В статье “Немецкое волшебство в мефистофелевском цикле” он исследовал магический фольклор.

В середине десятилетия в систему национальных чувств Листа вошел антисемитизм, что отразилось в его эссе “Евреи как государство и нация”. Он также писал для Аврелиуса Польцера в “Bote aus dem Waldvrertel” и “Kyffhauser”, которые подняли флаг пангерманизма в Хорне и Зальцбурге. Его темами были геральдическая символика и народные обычаи, касающиеся крещения, свадеб, похорон. Ему казалось, что эти традиционные институты целиком отражают архаические тевтонские практики. По пути национального освоения местной истории и археологии, проложенному Листом, последовал также Франц Кисслинг, автор нескольких книг по топографии, древним памятникам и обычаям Нижней Австрии. Оба автора были знакомы и, несомненно, имели влияние друг на друга.

Лист стал известен также как лектор и автор пьес. 24 февраля 1893 он прочитал лекцию о служителях культа Вотана. Лист утверждал, что эта вымершая форма веры была национальной религией тевтонов. Эта весьма близкая Листу тема послужила предметом и для более ранней лекции, прочитанной для общества Ваннека в 1892 году, в Брно. Он также сотрудничал с “Союзом немцев”, обществом, учрежденным вновь в январе 1894 года Карлом Вольфом и Карлом Иро, издателем газеты Шонерера. 3 декабря 1894 общество проводило вечерний фестиваль, в программу которого входили выступления музыкантов и премьера мифологической пьесы Листа “Вала пробуждается".

Лист продолжал публиковаться на протяжении всех 90-х годов. В 1893 году вместе с Фанни Вшански он основал общество неоромантической и националистической литературы. Литературное общество создавалось по образцу "Litteraria sodalita Danubiana" (Вена, XV век) венского гуманиста Конрада Цельте (1459-1508), краткую биографию которого Лист составил в 1893 году.

Успех первого романа “Карнунтум” ожидал и два других исторических романа о германских племенах. В “Возвращение юного Дитриха” (1894) рассказывалась историю молодого тевтонца, в V веке насильно обращенного в христианство. Роман заканчивался радостным возвращением отступника к первоначальной религии огнепоклонников. Столь же мелодраматичной была сага “Пипара” (1895) - это двухтомное повествование посвящалось поразительной карьере девушки из племени Квади, которая прошла путь от римской пленницы до императрицы. Пангерманисты были единодушны в своей восторженной оценке произведений Листа. Газеты Шонерера и Вольфа публиковали горячие отклики на “Пипару”. 9 апреля 1895 редакция “Восточно-Германского Обозрения” устроила вечер Гвидо Листа в честь автора. Помимо чтений на нем выступили с лекциями Отто Штауф фон дер Марк, издатель "Tiroler Wochenschrift" и Карл Птак, другой издатель газеты Вольфа. После его "Посвящения валькирий”, изданного Ассоциацией Ванека в Брно, хоровое общество Вены дало концерт 6 июня 1896, на котором исполнялась его поэма "Путь Остары”. К этому моменту Лист стал знаменит.

Поиски древней религии страны привели Листа к языческой вере, что нашло подтверждение в его катехизисе "Непобедимый” (1898). 6 января 1898 его посетил старый католический епископ Богемии, Ниттель фон Варнсдорф, и тепло поздравил с введением "новой эпохи в истории религии”. В августе 1899 Лист вторично женился на Анне Виттек из Стеки в Богемии; венчание состоялось в евангелической протестантской церкви. Лютеранство его жены отражало духовные колебания многих австрийских пангерманистов, желавших выразить свое разочарование в империи отказом от общепринятой католической веры. Эта тенденция стала особенно сильной после 1898, в пограничных немецких поселениях; здесь австрийские пангерманисты, поощряемые проектом Шонерера по разрыву с Римом, стремились отличить себя от окружавших их чехов и славян особой, прусской системой ценностей. Подсчитано, что к 1900 число обращенных в Австрии достигало 10 тысяч, более половины из них временно жили в Богемии. Впрочем, склонность Листа к язычеству препятствовала любым формам объединения с альтернативной христианской религией.

После женитьбы Лист посвятил себя драматургии. Его пьесы "Король Ванниус” (1899), "Магический огонь летнего солнца” (1901) и "Золотая монета” (1903) посвящались соответственно королевской трагедии, обрядам Иванова дня и любовной истории в незапамятные времена. Любопытным результатом обращения к сцене как способу распространения идей, стал программный памфлет "Возрожденный Карнунтум” (1900). Здесь Лист писал о том, что восстановление римского амфитеатра с ареной под открытым небом позволяет включать в сценарий бои с драконами, парусные гонки, состязания бардов и тинги(ежегодные немецкие ассамблеи), что могло бы облегчить понимание символов культа Вотана. Лист называл проект "Нового Карнунтума” "австрийским Байрейтом". Действительно, пример Вагнера служил для него образцом.

К концу века Лист достиг значительного успеха как автор, работающий в рамках неоромантического и националистического жанра. Его творчество целиком сосредотачивалось на героическом прошлом и религиозной мифологии родной страны. В 1902 году произошли существенные изменения в характере его идей: оккультные понятия проникли в воображаемый мир древних германских верований. В 1902 году Лист перенес операцию по удалению катаракты и оставался слеп на протяжении одиннадцати месяцев. Все это долгое и тревожное время вынужденного безделья, он находил утешение в размышлениях над происхождением рун и языка. В апреле 1903 он отправил рукопись об арийском протоязыке в Венскую Имперскую Академию Наук. Этот документ содержал идею грандиозной псевдонауки, объединяющей немецкую лингвистику и герменевтику: попытка интерпретировать средствами оккультного откровения буквы и звуки рун. Хотя Академия вернула рукопись без комментариев, этот небольшой труд разрастался в последующие десятилетия и превратился в результате в шедевр его оккультно-националистических изысканий. В сентябре 1903 венский оккультный журнал "Гнозис” опубликовал статью Листа, отражавшую новый теософский поворот его мысли. Здесь автор восстанавливает процесс мирового творения и иллюстрирует его фазы знаками трискелиона и свастики.

Между 1903 и 1907 годами Лист время от времени употребляет аристократический титул "фон” в своем имени, и в 1907 он вносит титул в адресную книгу Вены. Такая процедура требовала выписки из архива родовой знати, который устраивал официальное расследование. 2 октября 1907 года Лист отстаивал перед магистратом принадлежность своей фамилии нижнеавстрийской и штирийской аристократии. Он утверждал, что его прадедушка отказался от титула, поскольку вступил в сословие городских торговцев (содержал гостиницу), но он, Гвидо фон Лист, возвращает себе титул, потому что оставил коммерцию для занятий литературой в 1878 году. В доказательство своего происхождения Лист демонстрировал кольцо с печатью, которое его дедушка по праву носил. На гербе изображались две геральдические лисы в расчетверенном поле (List по-немецки - хитрость); они служили эмблемой рыцарю двенадцатого века Буркхардту фон Листу, что подтверждается старыми хрониками.

Может быть и в самом деле его тонкая натура нуждалась в признании титула. В любом случае социальные мотивы его притязаний гораздо важнее. По собственному признанию, Лист решил вернуть титул, потому что отказался от коммерческой карьеры. Как автор, он чувствовал себя принадлежащим культурной элите, порвавшим глубокие связи со средним классом. Рассмотренное в этом свете принятие Листом титула выглядит социокультурным подтверждением желаемой идентичности. С другой стороны, если обращение к титулу датируется 1907 годом, как об этом свидетельствуют документы, самоутверждение Листа может быть рассмотрено как закономерное следствие его религиозной фантазии. Как явствует из его лекций о жрецах Вотана, Лист полагал, что эта древняя религиозная элита образовала первую аристократию германских племен. С 1905 по 1907 эта мысль проходит через его геральдические исследования. Он трактует геральдику как систему эзотерических семейных эмблем, передаваемых от старой иерархии современному дворянству. Настаивая на титуле и гербе, Лист тем самым утверждал себя как потомок иерархии в той же мере, как ее историк. Его друг, Ланц фон Либенфельс также принял титул в 1903, и возможно, тем повлиял на Листа.

Несмотря на резкий отказ Имперской Академии, удача улыбалась Листу. В декабре 1904 Рудольф Бергер потребовал объяснений такого обращения с Листом от министра культуры и образования. Этот запрос был подписан пятнадцатью видными венскими сановниками. Никакого ответа от Академии не последовало, но поднявшийся шум привел сторонников Листа к широкому обсуждению вопроса о возможном основании "Общества Гвидо фон Листа" (Guido-von-List-Gesellschaft), которое могло бы финансировать и издавать серии исследований Листа, посвященных национальному прошлому. Инцидент и последовавшее предложение демонстрируют невероятную привлекательность идей Листа для пангерманистов и оккультистов одновременно.

В 1905 году Фридрих Ваннек, его сын Фридрих Оскар Ваннек, Ланц фон Либенфельс и еще примерно пятьдесят человек подписывают первое обращение в поддержку Общества Листа. Изучение этих подписей свидетельствует о широкой и мощной волне сторонников среди общественных деятелей Австрии и Германии. Здесь имена Карла Люгера, антисемита и мэра Вены; Людвига фон Бернута, главы националистской организации, Фердинанда Куля, члена комитета "Клуба Немецкого Языка"; Адольфа Гарпфа, издателя "Marburger Zeitung"; Германа Пфистера-Швагхузена, профессора лингвистики в университете Дармштадта, и энтузиаста австрийского пангерманизма; Вильгельма фон Пикль-Шарфенштайна (барона фон Виткенберг), составителя нескольких антисемитских справочников; Аманды фон Швейгер-Лерхенфельд, издателя популярного журнала "Stein der Weisen"; Аврелиуса Польцера, издателя националистических газет; Эрнста Валера, организатора немецкого театра в Граце; Вильгельма Ромедера, просветителя-пангерманиста в Мюнхене; Артура Шульца, исторонника националистской реформы в образовании; Фридриха Вигершауза, главы Эльберфельдского филиала "Немецкой Национальной Ассоциации Коммерческих служащих" и Франца Винтерштайна, члена комитета антисемитской "Немецкой Социалистической Партии" (DSP) в Касселе. К ним присоединились несколько оккультистов: Гуго Геринг, издатель теософской литературы в Веймаре; Гаральд Аруна Гравелл ван Остенооде, теософский автор из Гейдельберга; Макс Зейлинг, эзотерический памфлетист и популярный философ из Мюнхена и Пауль Цильман, издатель "Метафизического обозрения".

После официальной церемонии открытия, состоявшейся 2 марта1908 года, "Общество Листа" продолжало привлекать националистических и оккультистских сторонников.

Поощренный такой щедрой поддержкой, Лист написал серию “Арио-германских исследовательских отчетов", которые в основном содержал” оккультные интерпретации национального прошлого. Эти публикации включали в себя истолкование смысла и рун, реконструкцию политической власти и организации жрецов Вотана, эзотерические толкования фольклора и местных названий, словарь тайных значений гербовых знаков. В 1914 году Лист опубликовал труд по лингвистике и герменевтике. Эти семь буклетов представляли систематический обзор его творчества, касающегося религиозных, политических и социальных установлений национального прошлого. Воображаемый мир прошлого (и желанного настоящего) служил основой мировоззрения, разделяемого Листом и его ближайшими соратниками.

Репутация Листа среди членов националистических объединений еще более укрепилась на волне его первых трех отчетов в 1908 году. Арио-германская история стала предметом интенсивных обсуждений в прессе и других газетах. С 1909 года имя Листа было хорошо известно националистским кружкам Австрии и Германии; "Neues Wiener Tagblatt" и "Grazer Wochenblatt" восхищаются его открытиями; ежедневная берлинская газета “День” занимается освещением бесценного наследства; французский журнал говорит о нем как об “учителе мистического империализма”. Только в феврале 1911 года о нем прочитаны три академические лекции в Берлине и Вене. За этими рукоплесканиями последовало восхищение второстепенных авторов, черпающих в его исследованиях свое вдохновение. В 1907 Джером Бал, венгерский учитель из Левока, опубликовал оккультный справочник по венгерской геральдике, который он посвятил Листу; его примеру последовали Б. Хафтман, написавший исследование об отечественной архитектуре, и Эрнст фон Вольцоген, автор обзора современной литературы. В июне 1909 Вольцоген поставил свою драму “Майская невеста” в Висбадене. Со словами глубокого восхищения он посвятил пьесу Листу и просил его о чести посетить премьеру. Репортер впоследствии описывал Листа как “воинственную, увенчанную сединами манифестацию арманизма”. В 1912 Карл Хейзе, написав о семи священных рунах, указал, что его работа опирается на открытия “моего дорогого учителя

Гвидо фон Листа". Немецкие теософы также согласились с националистической популяризацией Листом их доктрин. Франц Гартман сравнил труд Листа о иероглифах с “Разоблаченной Изидой” Блаватской, а Иоханнес Бальцли, издатель “Праны”, написал биографию Листа, “открывшего древнюю арийскую мудрость”.

Идеи Листа распространялись тремя основными путями. Его идеология привлекла многие общества, которые также стремились к шовинистической мистике в целях защиты германизма от либеральных и социалистических сил . Наиболее важными переносчиками идей Листа за границей были те члены "Общества Листа", которые участвовали в создании "Reichshammerbund" и "Germanenorden". Филип Штауфф, Карл Хельвиг, Георг Хауэрштайн, Вернер Кернер и Эберхард фон Брокхузен действовали в обеих лигах. Это, конечно, имеет особый вес в любых оценка исторической значимости Листа.

Второй путь распространения влияний связан с несколькими теневыми фигурами в Германии, чья публицистическая деятельность обеспечила широкую аудиторию идеям Листа во время и после войны. В ноябре 1911 Лист получил письмо, подписанное псевдонимом Тарнхари; автор утверждал, что является потомком или воплотившейся душой вождя древнего племени. Тарнхари сообщал Листу, что его родовые воспоминания-видения подтверждают реконструкции ариогерманских традиций и иерархических институтов, выполненные Листом. Во время войны Тарнхари издал две патриотические брошюры в Дейссене, около Мюнхена, и затем открыл издательство в Лейпциге. В послевоенный период он был связан с Дитрихом Эккартом - наставником Гитлера в первые дни партии нацистов. В том, что Тарнхари занимался популяризацией идей Листа во время войны, можно убедиться из работ Эллегарда Эллербека, автора, одинаково благодарного и Тарнхари, и Листу.

Третий путь распространения влияний Листа связан с теми, кто подробно разрабатывал его идеи оккультного арийско-германского наследства и размышлял над мудростью рун и пророческих наук, Эддой и тевтонской астрологией. Рудольф Горслебен, Вернер фон Бюлов, Фридрих Бернхард Марби, Герберт Рейхштайн и Фроди Инголфсон Верманн создали сложный комплекс арм.анистско-ариософских знаний, которые, хоть и были связаны с творчеством Ланца фон Либенфельса, все же в большей мере обязаны Гвидо фон Листу.

Сам Лист оставался мистическим мыслителем с нулевым организационным талантом. Все же он создал небольшой круг посвященных внутри "Общества Листа" - "Hoher Armnanen-Orden". "НАО" возникла на празднике летнего солнцестояния в 1911 году, когда наиболее посвященные члены "Общества Листа" в Берлине, Гамбурге и Мюнхене отправились навестить своих австрийских коллег в Вене. Лист принял решение совершить паломничество к избранным местам “земли Остара, где еще жив дух Ари-Вотана”. 23 июня 1911 группа посетила катакомбы собора, где юный Лист впервые ощутил присутствие языческого бога, и затем направилась к другим признанным святыням Вотана на

Каленберге, Леопольдсберге и в Клостернебург. Спустя три дня энтузиасты отправились в Брюль близ Медпинга, замок Крейзенштайн и, конечно, в Карнунтум. Этой последней экспедицией отмечен апофеоз “странствований по святым местам, предпринятых нашей конгрегацией”. (Фотографии свидетельствует о том, что конгрегация насчитывала только десять человек.) "НАО" была слепым отростком среди прочих исторически значимых объединений, поскольку Лист всю войну предавался изучению оккультных и расовых проблем. Его последнее исследование, озаглавленное “Арманизм и Каббала”, содержало в себе намерение развить разрабатываемую в юности систему оккультных соответствий между различными объектами и качествами физического мира, включая животных, растения, минералы, цвета, звуки, музыкальные знаки, числа и снабдить их эзотерической интерпретацией. В 1916-1917 годах Лист пишет несколько статей о приближении национального золотого века; предполагалось, что он должен наступить после поражения союзников; Иоханнес Бальцли опубликовал два из этих предсказаний в своем журнале “Прана” в 1917 году.

И во время войны идеи Листа по-прежнему привлекали тех, кто искал мистических объяснений трудностям и лишениям войны. Лист получал множество писем с фронта, в которых его благодарили за утешительные открытия; руны и древние арийские символы находили на камнях, далеко от домашнего очага, они помогали верить в окончательную победу германцев. Книги Листа передавались из рук в руки в окопах и полевых госпиталях. В начале 1917 Лист имел видение, убедившее его в скорой победе над союзниками, но его предсказания не сбылись. 1918 год принес с собой блокаду Европы. Ранней осенью империя Габсбургсов рухнула и австрийцы были вынуждены заключить перемирие. Лист оценил катастрофу в тысячелетнем контексте: кризис был необходим как время скорби на пороге спасения арио-германцев.

В конце 1918 семидесятилетний гуру был очень плох. Вена голодала. Следующей весной Лист и его жена решили поправить здоровье в поместье Эберхарда фон Брокхузена, патрона "Общества Листа", жившего в Ланжене, около Бранденбурга. По прибытии на вокзал в Берлине, Лист почувствовал себя утомленным. Врач диагностировал воспаление легких; состояние Листа резко ухудшилось. Утром 17 мая 1919 года арманистский маг и пророк национального возрождения скончался в берлинской гостинице. Его кремировали в Лейпциге, а урну с прахом захоронили на центральном кладбище в Вены.

По мнению Листа, древние тевтонцы обладали гностической религией, позволявшей людям проникать в тайны природы.

Основой древней религии служили руны и "Эдда". Древнеисландские саги рисуют красочную мифологию язычников, которых Лист рассматривал как приверженцев Вотана, вынужденных бежать из Германии, спасаясь от преследований на заре Средневековья. "Эдда", таким образом, представляет собой запись мифов и верований древних германцев. “Речи Высокого” и “Прорицание вельвы” описывают получение Вотаном магических знаний о тайнах природы. В “Речах” Вотан ранен копьем и, беззащитный, привязан к дереву на девять ночей. На вершине страданий к нему внезапно приходит понимание рун. Спустившись с дерева, он составляет восемнадцать рунических заклинаний, заключающих в себе тайну бессмертия, способность к врачеванию себя, искусство побеждать врага в бою, власть над любовными страстями, и так далее. В “Прорицании” Вотан предлагает Мимиру собственный глаз в обмен на знание будущего. Весьма вероятно, что этот миф напоминал Листу его собственные оккультные откровения в период слепоты 1902 года.

Руны - форма древнего северного письма - высоко ценились за их магические свойства, способность служить амулетами или заклинаниями. Каждая руна имела имя и собственную символику, выходящую за пределы ее фонетики и буквального смысла. Необходимо признать, что Лист выступил пионером оккультного чтения рун, поскольку он первым связал рунический алфавит с руническим заклинаниями Вотана в “Речах Высокого”. Лист сопроводил каждый стих Вотана особой руной, присовокупив также ее оккультный смысл и окончательную формулу заклинания. Предполагалось, что эти оккультные смыслы и формулы составляют основное содержание вновь открытой религии вотанизма. Ударение в этих максимах неизменно падало на внутреннюю силу человеческого духа и его единство с Богом, открывающее гностическую природу вотанизма.

Но вотанизм также подчеркивает мистическое единство человека с миром и его магическую власть над ним. Мир здесь описывается как непрерывная череда превращений, как путь через “Становление”, “Бытие", “Прехождене” и “Прехождение-к-Новому-Становлению”. Вращение планет, смена времен года, процветание и упадок всего живого подтверждают истинность простой циклической космологии. За этой цепью перемен и превращений Лист видел “первичные законы”, говорящие о сокровенном присутствии Бога в природе.

Все вещи Лист представлял себе как проявления духовной силы. Человек оказывался неотъемлемой частью единого космоса и потому был выужден следовать простому этическому правилу жить в согласии с природой. Все напряжения и противоречия должны были изживаться в таинственном единении человека и космоса.

Для воссоздания древнего знания Лист использовал понятия современной теософии. В этом ему послужили два различных источника. Первым стало творчество Макса Фердинанда Зебальдта фон Верта (1859-1916). Зебальдт начал свою литературную карьеру в журнале “Практическое христианство” (1891), вместе с Морицем фон Эгиди. Фон Эгиди много писал о путешествиях, а в 1897 начал публиковать работы по сексологии. Его “Ванидис” (1897) и “Сексуальные религии” (1897) описывают сексуальные и евгенические практики, предназначенные для укрепления чистоты расы. Обе работы опубликованы Вильгельмом Фридрихом в Лейпциге, известным своими теософскими изданиями и проилллюстрированы магическими кривыми свастики; рисунки делал теософский художник Фидус. Затем Зебальдт опубликовал “Генезис” (1898-1903) в пяти томах, где исследовал эротизм, либидо, манию в контексте сексологии и расизма.

Первое указание на то, что Лист был знаком с творчеством Зебальдта содержится в его анонимной статье “Германский ритуал Света”, опубликованной в “Des Scherer”, сатирическом тирольском ежемесячном журнале, сотрудничавшем с австрийскими пaнгepмaниcтaми. Обсуждая религиозное значение языческих солнечных феерий. Лист высказывал предположение, что этот ритуал символизирует первоначальное рождение солнца. Он также утверждал, что свастика является священным арийским символом. В сентябре 1903 венский оккультный журнал “Гнозис" опубликовал статью Листа, также отсылающую к 3ебальдту. В ней исследуется “древнеарийская сексуальная религия” и мистическая космогония, фазы которой иллюстрируются иероглифами. Здесь Лист впервые упоминает о бессмертии, перевоплощении и кармической предопределенности. Он различает экзотерическую (вотанизм) и эзотерическую (арманизм) формы религиозного учения. Тевтонские боги, Вотан, Донар и Локи понимаются им как символы эзотерйческих, космологических идей, что является зембальдтианским штампом, очевидным для современников. Этой статьей Листа отмечен первый этап в истолковании германской оккультной религии.

В последующие несколько лет работы Листа приобрели откровенно теософский характер. Его ссылки постоянно указывают на “Тайную доктрину" Блаватской, опубликованную в немецком переводе Вильгельма Фридриха, и на немецкое издание “Утраченной Лемурии” Вильяма Скотта Эллиота с описанием сказочного континента и исчезнувших цивилизаций. Лист больше не употребляет привычное “немцы” и “народ”, но пользуется словами “арио-германцы” и “раса”, как будто подчеркивая совпадение с пятой корневой расой в этнологической схеме Блаватской. Жрецы Вотана, вопрос о которых Лист впервые поднял в 1890-х годах, теперь превратились в просветленную гностическую элиту арманических посвященных, что соответствовало иерофантам “Тайной доктрины”.

В “Таинствах арио-германцев” (1908) рассказывалось об основных элементах теософской космогонии в их предполагаемом отношении к арийской вере. Скрытые и явные божества, рождение мира через божественное дыхание, первичный огонь как источник силы, постепенная эволюция космоса в соответствии с подчинением этой силы “законам природы”, - все это получило здесь детальную проработку. Заголовки разделов сопровождались теософскими надписями и знаками.

В синтезе теософии и немецкой мифологии закладывался фундамент мировоззрения Листа, тогда как в первых трех исследованиях слово “теософия” применительно к воображаемому миру тевтонских верований встречалось только случайно.

Лист обнаружил глубокое знание теософии. Жизнь у него развивалась в соответствии с “размерностью”, ее усиление предполагало прогрессивное восхождение через круги. Он также упоминал о дирижаблях и циклопических постройках атлантов. В “Религии арио-германцев” (1910) подробно обсуждалась концепция кальп, космических циклов в индуизме. Лист был глубоко захвачен количественным соответствием между арифметическими загадками “в Речах Гримнира” и числом лет в Калиюге, самой короткой и наиболее упадочной из всех эпох. Источником своих размышлений он считал “Тайную доктрину” Блаватской. Астрологические анализы в его книгах появились в 1910 году, в том же году "Теософский Издательский Дом" выпустил первый немецкий астрологический журнал.

В “Графической письменности арио-германцев" (1910) рассказывается о том, как божество обнаруживает себя, ведет к трем формам Логоса и соответствующим кругам огня, воздуха, воды и земли. Лист изображает эти этапы при помощи индуистских знаков Блаватской и связывает первые четыре круга с мифологическими тевтонскими царствами Муспельхейм, Асгард, Ванахейм и Мидгард, в которых правили соответственно драконы огня, боги воздуха, титаны воды и люди. В его теории семи корневых рас для каждого круга тоже сказывается влияние Блаватской. Лист полагал, что арио-германцы представляли пятую действующую расу в нынешнем круге, а имена мифических тевтонских гигантов приписывал четырем предшествующим расам. Допотопные атланты, четвертая раса, были признаны родственными титану Бергельмиру, а третья раса -- титану Трудгельмиру. Соглашаясь с Блаватской, Лист полагал, что третья раса (лемурианцы) первой перешла к половому размножению. Две первые расы, родственные Имиру и Оргельмиру, были андрогинами, и соответствовали астральной и гиперборейской расе Блаватской.

В 1914 году Лист опубликовал свое последнее исследование, “Протоязык арио-германцев”, в котором ввел новые теософские понятия применительно к национальному прошлому. Лемурианцам и атлантам он предназначил земли затонувших континентов, о которых он прочитал у Вильяма Скотта-Эллиота. Лист считал, что доисторические мегалиты и огромные обломки скал Нижней Австрии указывают на сохранившиеся Атлантические “островки” в центре современного европейского континента. На карте, прилагаемой к работе. Лист пытался соединить геологические периоды Земли, по данным современной палеогеографии, с фазами последнего теософического круга (4 320 000 000 лет).

Мифология Листа о сословии служителей Вотана опирается на идею политической власти посвященных как в старом, так и новом обществе. Впервые эта идея была сформирована им в лекциях и статьях 1890-х годов, но как принципиальный элемент его воображаемого мира определилась в 1908 году. Термин "арманизм", которым Лист определил древнюю иерархию, восходит к его адаптации тевтонского мифа изложенного Тацитом в “Германии”. Римский автор сообщает, что история происхождения древних германцев сохранилась в обрядовых песнях. Этими песнями встречали рождение земного бога Твиско и его сына Маннуса, основателей расы. В них также пелось о том, что Маннус имел трех сыновей, по имени которых были названы три главных племени древних германцев: племена, жившие на побережье, получили имя “Ингевонов”; жившие на континенте - “Гермионов”; а прочие - “Истевонов”.

В пику Тациту и другим классическими историкам, пытавшимся связать эти имена с географией. Лист утверждал, что они указывают на социальные сословия внутри ариогерманского племени. Он полагал, что "ингевоны", "гермионы" и "истевоны" представляют сельскохозяйственное, интеллектуальное и военное сословие соответственно. Интеллектуальное сословие, клан королей-жрецов, послужило Листу основанием для дальнейших социально-политических построений. Он германизировал слово "гермионы", превратив его в “арманы”, имея в виду наследников Короля-Солнце, а их строй определил термином “арманизм”.

Мудрость "арманов" состояла в знании германской теософии. Обладание этим знанием рассматривалось как абсолютное и священное право политической власти для посвященных, тогда как общество расслаивалось в соответствии с тем, насколько каждый класс причастен знанию. Лист подчеркивал то обстоятельство, что указанное знание не было одинаково доступно всем членам общества. Он указывал на двухъярусную систему экзотерического и эзотерического обучения. Экзотерическая доктрина (вотанизм) предполагала популярную форму мифов и притч, предназначенных для низших социальных классов, а эзотерическая доктрина (арманизм) имела дело с тайнами знания и ограничивалась учениками из высшего круга.

Лист описывает арманизм, используя концепциями франкмасонов и розенкрейцеров. Элита священнослужителей разделялась на три ранга в соответствии с рангами иерархии ложи: вступающие в ученичество, братство и мастера. Каждая ступень означала определенную степень посвящения в знание. Лист снабдил каждый ранг древних священников особыми знаками, рукопожатиями и паролями. Перед тем как перейти в ранг брата, неофит должен был провести семь лет за изучением "Эдды" и элементарной теософии. На следующей стадии обучения он путешествовал по другим центрам арманизма, приобретая необходимый опыт священника, руководителя и учителя. По прошествии семи лет, подготовленный и умудренный брат мог перейти в ранг мастера, на ступень полного посвящения. Здесь он прикасался к последним тайнам знания, которые не могли быть сообщены при помощи языка: Лист описывал эти таинства знания такими оккультными формулами как “утраченное слово мастера”, “непроизносимое имя бога” и “философский камень.

Обладая “высшим и священным статусом”, арманы пользовалась и соответствующими высшими привилегиями. Поскольку и король, и знать происходили из коллегии мастеров, это сословие доминировало в делах правления. Знание священников сочетало в себе науку, религию и право, что позволяло им пользоваться абсолютной властью как учителям, жрецам и судьям. Органы правления, школы и суды являлись арманистскими центрами или “священными домами". Всякая власть, таким образом, выступала как средоточие законности и святости.

В своем коротком эссе “Средневековый арманизм” Лист описывает еще более удаленную группу носителей арманизма. Это - гуманисты Ренессанса, чье внимание сосредотачивалось на вторичном открытии герметических текстов – Пико делла Мирандола (1463-1494) и Джордано Бруно (1548-1600) в Италии и Иоханн Рейхлин (1455-1522), Иоханн Тритемиус (1462-1516) и Агриппа фон Неттессхайм (1486-1535) в Германии. Лист утверждал, что их обращение к неоплатоническим и герметико-каббалистическим идеям стало причиной расцвета древнего национального знания и облегчило католическое удушье средневековой Европы. Из криптографических работ Гритемиуса Лист скопировал “арийские” магические знаки; Агриппа был превознесен им как “старый арманист”. Но более всего его реконструкции арманистской традиции послужили труды Рейхлина, который был провозглашен отцом немецкого гуманизма за работу над греческими и еврейскими текстами, а также требованию, чтобы евреям Германии вернули их священные книги, конфискованные церковью во время кампании по насильственному обращению в христанство.

Лист полагал, что короли-священники устно передали свое знание рабби из Кельна в VIII веке для того, чтобы уберечь его от новой волны христианских преследований. Рабби скрыли эти тайны в каббалистических книгах, которые ошибочно были использованы как представляющие еврейскую мистическую традицию. Лист отдал Рейхлину роль великого арманистского реформатора, борющегося против католического заговора. Поклонение Листа перед Рейхлиным зашло так далеко, что он и себя считал реинкарнацией этого гуманиста XVI века.

Тамплиеры, гуманисты, каббалисты и розенкрейцеры оказались зачислены в воображаемый ряд, протягивающийся от современных арманистов, подобных Листу и его друзьям, до преследуемых королей-жрецов, чье политическое господство потерпело крах во времена христианизации ранней средневековой Германии. Эта тайная традиция закрывала собой пустоту, образованную христианской эпохой между благословенными древними временами и их будущим возрождением.

Документы свидетельствуют о том, что Лист и члены "НАО" находили большое удовольствие, считая себя членами тайной элиты. Лист обьявил себя Великим Мастером Ордена - к нему так и обращались его последователи, тогда как и он наделял титулами сотоварищей в соответствии с иерархическими ступенями древних посвященных. Вернер Кернер был известен как Arz-Feho-Aithari, Лист использовал титул Arz-Wiho-Aithari. Оба эти титула означали статус советника в девятой ступени каббалистической иерархии. Подчиненные только Богу и королю, эти советники составляли верховное собрание ордена.

Проникнувшись пангерманским настроением, Лист был особенно озабочен объединением австрийских немцев. Ему казалось, что арманизм и его политико-религиозные установления должны процветать в самой Германии и в Дунайской области, как и в древние времена. Лист не разделял общепринятой точки зрения о том, что варвары рассеяли кельтские племена края и что Карл Великий был первым, кто поселил обращенных в христианство немцев на восточных границах своей империи. Напротив, он утверждал, что на этой территории ариогерманская культура достигла высокого развития еще за несколько тысячелетий до ее Римской колонизации (100-375 гг.), что до насильственного внедрения христианства, осуществленного Карлом, здесь неизменно практиковалась религия вотанизма.

Лист был уверен в том, что открыл несомненные следы золотого века арманизма во множестве мест своей родной страны. Несмотря на разрушительное действие времени, усугубленное христианскими влияниями, он различал немногочисленные реликвии забытой культуры внутри и за пределами немецких поселений в Австрии. Он искал эти следы в археологических памятниках (насыпных холмах, мегалитах, укреплениях и замках, расположенных на древних языческих территориях); в местных названиях лесов, рек и гор, многие из которых возникли еще до Каролингов и заставляли вспомнить о богах и богинях немецкого пантеона; ряд легенд и народных обычаев, в которых национальный фолькор, хотя и бессознательно, в бледном и искаженном виде сохранил в себе древние арио-германские религиозные притчи и доктрины.

Представления Листа о национальном прошлом в весьма малой степени опирались на эмпирические методы исторического исследования. Скорее, его догадки возникали в результате пророческих откровений, которые известные местности будили в его душе. Так, после одной из прогулок Лист пережил состояние транса, в процессе которого почувствовал себя свидетелем религиозных битв, произошедших в этих местах много веков назад. Вооруженный редкой способностью, он мог узнавать все новые места, значимые для арманизма. Лист считал, что город Ильбс построен на месте гробницы тевтонской богини Иса; что в развалинах Аггштайна еще витает злой дух Агир. Лист утверждал, что на юге Дуная, близ Мелка существует огромный арманистский храм, протянувшийся на многие километры. Называя исторические и археологические памятники священными местами арманизма, Лист создавал личную мифологию, которая помогала приписывать культурным объектам устойчивые националистические смыслы.

Наиболее плодотворными источниками, подтверждающими существование древней арманистской культуры в Австрии, служили многочисленные народные сказания, легенды и эпосы, которыми Лист интересовался с раннего детства. Он утверждал, что такие основные персонажи и мотивы волшебных сказок, как людоед, спящий король, вольный охотник и крысолов отражают некоторые сюжеты религии Вотана. Когда Листу приходилось слушать легенды об исчезнувших замках, о дружбе и разлученных любовниках, о получеловеческих существах, он обращался к тевтонской мифологии в поисках космического значения историй, символизирующих богов зимы, богов солнца, богинь весны и смерти в естественной религии арио-германцев.

Доказав при помощи этих свидетельств, факт существования языческой немецкой культуры. Лист пытается придать большее значение мифу о золотом веке, объясняя при этом падение идеального арманистского мира конкретными историческими причинами. Испытывая сильную симпатию к антикатолической кампании Георга фон Шонерера, Лист направляет к той же цели свою теорию заговора, определяющую христианство как негативную и разрушительную силу в истории ариогерманской расы. Ведь если бы удалось доказать, что христианские миссионеры действительно виноваты в разрушении арманистской культуры, ее отсутствие в настоящем можно было бы связать с конкретными событиями, и было бы кого обвинить в ущемлении немецких национальных интересов в современной Австрии. Листовская версия христианизации германских земель на разные лады говорит об ослаблении тевтонских законов и морали, о разрушении немецкого национального сознания.

Все эти моральные и политические преступления могли быть совершены только в условиях уничтожения лидеров нации. В соответствии с Листом, деятельность христианских миссионеров началась с преследования арманизма. Святилища были уничтожены – и, тем самым, устранены институциональные основания арманистской власти. Ограбленные и нищие, короли-жрецы были вынуждены скитаться по стране, в которой никто не признавал их положения и не ценил их священного знания. Многие из них отправились в Скандинавию или Исландию, а те, кто остался в Центральной Европе, пополнили собой касту отверженных, добывая себе пропитание как медники и лудильщики, странствуя с цыганами и бродячими актерами. Христианство завершило свое преследование арманизма его публичным поношением. Новая вера называла старую "орудием Сатаны". Оставленных храмов сторонились как “замков Антихриста”; молва превратила королей-жрецов в колдунов, руны - в знаки чародейства, древние праздники - в шабаши. Те же, кто упорствовал в старой вере, были сожжены как еретики и ведьмы.

Рассказ Листа о тайном наследии арманизма возвращает к тем временам, когда германские племена были насильно обращены в христианство. Тогда короли-жрецы быстро оценили неизбежный результат этого процесса и занялись созданием тайных обществ, которые были ответственны за сохранение священного знания во все годы христианства. На тайных собраниях, известных как "каланды", священнослужители переводили формулы своей мудрости в тайный язык, понятный только посвященным. Этот язык позволял преследуемым носителям знания передавать другим метафизические и религиозные истины и сохранять их для потомства. Лист "рас-калывал" (прим.перев.- моя попытка перевести листовский неологизм " verkalen") тайный код слов, символов и жестов в поисках эзотерических тайн, что помогло ему расшифровывать самые разные культурные феномены в арманистском духе.

Лист предсказывал приближение эпохи благополучия, которая облегчит несчастья немецких националистов в Центральной Европе. Этот оптимистический взгляд в будущее не противоречил его пафосу по отношению к прошлому. Предсказание счастливого национального будущего было естественным продолжением ностальгии об утраченном золотом веке, поскольку означало один и тот же воображаемый мир. Прошлое и будущее представляли собой две стороны одного идеала, возникшего на почве жестокого разочарования в настоящем; тайное наследство арманизма, пронесенное через ночь христианской эпохи, служило мостом между двумя идеальными образами; оно одновременно было реликвией древнего благополучия и предвестником нового порядка.

Три источника вдохновения повлияли на циклический образ времени, в который верил Лист - непосредственно исповедуемая им святость природы, северная мифология и современная теософия. Мы уже показывали, как содержание арманистских доктрин определялось “законами природы”, эти же в свою очередь зависели от всеобщих циклов космоса. Лист часто восхищался этими космическими ритмами еще в своих ранних очерках, посвященных национальному пейзажу: их устойчивые законы предполагали неизменный божественный принцип, в его поздних работах превратившийся в циклический образ времени.

Влияние северной мифологии также очень велико в этом отношении. Упоминания Листа о "Холодной Зиме" и "Сумерках Богов" заставляют предположить, что он был знаком с языческими легендами, в соответствии с которыми ожидался приход жестокой зимы, после чего земля должна была быть уничтожена огнем и водой для того, чтобы возникнуть снова “богатой, зеленой и светлой как никогда прежде, свободной от страданий и зла”. Согласно этим мифам, периоды разрушения и сотворения повторялись непрерывно. Наконец, на Листа повлияла и теософия с ее космическими кругами и последовательными перевоплощениями индивидов в каждом круге.

Такое представление о времени могло уживаться с идеями о спасении и искуплении, но лишало их наиболее напряженного, конечного пункта. Завершение каждого цикла конечно означало духовную эволюцию и космическое обновление, но один цикл сменялся другим: всякий организм предназначался к падению и возвращению в вечность. Этому восточному фатализму времени и судьбы Лист предпочитал иудео-христианскую версию спасения. Используя теософские материалы для своей космологии, он все же неохотно принимал ее эзотерические следствия. Надежда на восстановление традиционного мира и национальное возрождение вели его к западному апокалипсису. Так, в его творчестве непрерывно спорили между собой концепция линейного времени, окончательного искупления и циклические моменты, заимствованные из теософии. В результате образ пангерманской империи оказался практически полностью основанным на западном апокалипсисе.

Еврейский и христианский апокалипсис отличаются от других форм пророчеств утверждением качественного различия между настоящим и будущим. Дуалистическая и линейная схемы времени соединяют пессимистический взгляд на настоящее с фантастическими и светлыми образами будущего. В настоящем люди всегда подвержены лишениям и несчастьям. Апокалипсис часто говорит о том, что мир есть возрастание морального и физического падения. Эти жалобы сопровождаются обвинениями - мир во власти Сатаны и злых сил. В точке совпадения с самим повествованием, исторический обзор превращается в пророчество. Апокалипсис предсказывает, что старые болезни усилятся, разнообразие их возрастет; он перечисляет несомненные признаки окончательной катастрофы: жестокие климатические сдвиги, засухи, землетрясения и пожары.

Появляется дух зла, дракон или другое чудовище, который терзает человечество. С приближением конца времен “страдания мессии” становятся невыносимы. И тогда внезапно появляется божественный воитель, он освобождает избранных, разрушает тиранию зла и устанавливает свое божественное и справедливое царство на земле. Эти действия открывают новый век, когда радуются избранные и не знают страданий искупленные: этот новый мир не подчиняется обычным законам природы и физическим ограничениям; счастье и удача царят здесь вечно.

Лист продолжал традицию апокалиптиков, выражая крайний пессимизм относительно современного австрийского общества. Его возмущение особенно возрастало, когда дело касалось национального вопроса. Он был недоволен экономическими тенденциями, ведущими к капитализму и крупным предприятиям, поскольку они подрывали существование художников, ремесленников и владельцев небольших предприятий, принадлежащих среднему классу. Он сожалел, что торговое дело утратило свой этический кодекс, и говорил о падении гильдий как о разрушенном “оплоте бюргерского мира”. Собственный план экономического устройства он ностальгически связывал с докапиталистическими формами производства, давно уничтоженными процессом обновления.

Критика новой экономики действительно отражала настроения многих австрийцев, поскольку только прекращение индустриализации, на которой сосредотачивали свое внимание государство и иностранные инвесторы, могло обеспечить капиталовложения местным предпринимателям, обычно получающим деньги от банков и кредитных организаций. По этой причине капитализм рассматривался как удел немногих. Работа же Листа состояла в том, чтобы выразить эти чувства в форме апокалиптического протеста.

Не менее пессимистическим было настроение Листа в отношении политических и культурных тенденций. Искренний защитник монархического принципа и династии Габсбургов, Лист отрицал все народные и демократические органы представительства. Культурные веяния также не радовали его: к феминизму он относился как к проклятию; к живописи - как к насилию над идеей немецкого искусства; в театре преобладали иностранцы и евреи. Расхожие мнения этого периода отражали апокалиптическое убеждение в том, что мир на грани вырождения и распада.

Следуя штампам националистских писателей, Лист говорил о сельских жителях как о гарантах здоровья нации. Но в результате крупных миграций в город в конце XIX века крестьянство также пришло в упадок, сопровождавшийся моральным вырождением. Подобно средневековым моралистам, перечислявшим смертные грехи. Лист сравнивал современную городскую культуру с извращениями поздней Римской и Византийской цивилизаций.

Перед лицом этой опасности Лист занялся поиском признаков, свидетельствующих о национальном спасении, как этого требовала традиционная апокалиптическая модель. Он изобрел несколько теорий, доказывая, что такие признаки уже имеют место, заимствуя хронологические понятия из индуистской космологии и западной астрологии. В 1910 он вновь занялся космическими циклами и их теософской версией. Размышления о периодическом рождении и разрушении всех организмов позволили Листу связать его апокалиптические настроения с предположением о близком конце цикла: начало нового соответствовало бы и пришествию нового времени. Он погрузился в сложные вычисления, опиравшиеся на схемы Блаватской, чтобы доказать, что в 1897 закончился весьма существенный цикл. Другим источником для подсчетов послужили труды современных немецких астрологов-теософов. Блаватская уже писала о солнечном или звездном годе - времени, необходимом планетам, для того, чтобы занять свое место в следующем доме зодиака. Она определяла этот период как 25.868 земных лет. Лист воспользовался этим термином и произвел от него "звездный сезон", который длился 0.467 земных лет. Поскольку перемены сезона играли главную роль в пантеистической мифологии, применение концепции звездных лет к апокалиптике было вполне последовательным. В серии статей, опубликованных во время войны, Лист писал о “космических влияниях звездных сезонов”, которые имеют такую силу над человеческими делами. Несчастья времени и лишения войны поэтому были рассмотрены им как отражение космических бурь равноденствия, предвещающих приход звездной весны. Этот сезон означал и совершенно другой период в истории человечества. В рамках этой астрологической системы “мессианские страдания” выглядели космическими предвестниками искупления.

Другим знаком, наполнившим Листа мессианским оптимизмом, стало письмо, полученное им в ноябре 1911 года, от некоего человека, называвшего себя "Тарнхари". Этот человек, чье имя буквально означало “тайный король”, называл себя наследником древнего рода Вельсунгов. Таинственный эмиссар из далекого прошлого сообщил Листу, что его открытия, касающиеся арио-германского прошлого совпадают с видениями его родовой памяти. Тарнхари также подтвердил существование арманизма: он утверждал, что сам является реинкарнацией короля-жреца, принадлежавшего к древней элите. И хотя появление Тарнхари касалось прошлого, Лист рассматривал реинкарнацию древнего вождя как добрый знак скорого возрождения в будущем.

В апреле 1915 Лист собрал встречу "НАО" в Вене. Он произнес торжественную речь, в которой приветствовал войну как начало тысячелетнего сражения, предвещавшее приход новой эпохи. Он предупредил, что этот переходный период первоначально может быть связан с увеличением трудностей, “ужасными преступлениями и сводящими с ума мучениями”. Но все эти испытания должны окончательно послужить окончательному отделению добра от зла, поскольку все истинные немцы, “вступая в новую эпоху не должны брать с собой ничего, что не принадлежало бы исконной природе арманизма”.

Но как в действительности Лист представлял себе это коллективное спасение? Свой образ золотого века он строил на материалах средневековой немецкой апокалиптики, северных легенд и современной теософии. Он рассказывал средневековую легенду об императоре Фридрихе Барбароссе, который долго спал в глубине горы, но, однажды проснувшись, волной тевтонского гнева прокатился по всему миру.

Листовский образ золотого века во многом составлен из элементов раннего национализма и популярной эсхатологии. Для восстановления идеального мира требовалась новая аристократия, руководимая божественным посланником, призванным отстоять религиозные и политические ожидания угнетенных. Одна из северных эпических легенд предлагает другой образ золотого века, в котором появлялась устрашающая и вместе с тем великодушная мессианская фигура “властвующего над всеми”, котоая стала основной идеей Листа в его последующих обращениях к золотому веку. Исключительный, сверхчеловеческий индивид, способный решить все человеческие проблемы и установить вечный порядок.

Наконец, и теософия предлагала свой оккультный образ золотого века. К концу войны, Лист приобрел уверенность, что австрийские и немецкие жертвы, павшие на фронтах, перевоплотятся в коллективное мессианское тело. При помощи принципа кармы он доказывал, что сотни тысяч убитых должны воскреснуть, и эти молодые люди должны были войти в состав элитарных мессианских корпусов в окончательной послевоенной национальной революции.

Поколение воскресших революционеров должно было быть особенно чувствительным к воздействиям божественной силы и потому составляло лигу фанатиков, возвещающих приход нового века. Порядок, национальная месть и национальная страсть должны были превратить современное плюралистическое общество в монолитное, вечное и нерушимое государство.

Copyright ©2001 Seidr webzine