Мои смутные и яркие воспоминания о поездке в Польшу на Castle Party.
Я помню, когда мы пересекли границу была уже ночь, и вокруг погас свет - все утонуло во тьме, все стало исчезать, все уплывало вдаль, и я просто не мог себя удержать… Какое счастье, что это была ночь! Все серебрилось, и я растворялся в этом мерцающем мраке. Я наугад выбрал себе музыку. Внезапно возникли звуки тибетских ритуалов - наполнили собой весь мир, всю эту блестящую, мерцающую тьму. Весь этот ночной воздух пронзило ясностью и чистотой. Я просто застыл у окна. Меня все околдовывало. Я пристально всматривался в летящие черные силуэты - все так призрачно, неуловимо…
Я ощутил весьма сильно то, чего не было прежде. Что-то было в этой ночной черноте лесов и полей, чего я раньше не знал. Ощущение Польши… Разница была колоссальной. Возникло просто совершенно иное ощущение, хотя все та же ночь, все те же деревья… Но вдруг у меня затихла музыка, и я опять выбрал наугад. Заиграло пианино Гурджиева. Через некоторое время я испытал мое первое сильное впечатление. Я по-прежнему неизменно всматривался в эту густую черноту. Вдруг я словно очнулся. Я ощутил, что чернота сменилась темной синевой. Наступал тот самый Предрассветный Час. Я ощутил Холод. Повсюду расстилалось такое царственное Спокойствие… Все замерло и так хотелось умереть…
На нас набрасывались белесые волны тумана. То все тонуло в этой дымке, то снова выплывали поля и холмы. Вдруг туман расступился и замелькали силуэты какого-то маленького польского селения. И вот все остановилось. Передо мною предстал небольшой холм, усеянный белыми крестами и темными цветами, весь сияющий разноцветными яркими огнями, укутанный легкой предрассветной дымкой. Мертвая густая синева, мерцающие могильные камни, силуэты склепов и каменных фигур и множество огоньков лампадок. И над всем этим царственно взошел умирающий месяц - тоненький, тоненький… Я едва не умер от этой прелести!
Я очнулся уже на восходе солнца. Все было розовое, и мы ехали по какому-то большому городу. Завидев вдалеке какой-нибудь чудесный замок или кирху, я с печалью обращал туда взор, но это было где-то далеко - в горящем розоватом небе…
Дальше я стал тонуть в свете дня. Часто мелькали города. Но я уже ничего не видел. В какой-то момент я понял, что мы уже где-то на юге Польши. Просто возникло чувство, что здесь уже совсем не так. Другой свет - какой-то более яркий, более светлый, другое пространство, другая атмосфера. Поля все так же шли строго наискосок от дороги, придавая ландшафту особую аккуратность, но здесь они почти горели какой-то странной желтизной. Холмы росли все выше и выше, все становилось каким-то странным, совсем непривычным. И красная вспаханная земля…!
Вдруг на горизонте появился темный, еще далекий, силуэт огромной лесистой горы, к которой мы постепенно приближались и приближались. На карте она обозначена была именем Слеза. Мы еще в течение часа или двух огибали ее, и я, не отрываясь ни на миг, всматривался в ее величественные мрачные своды и купола. Она несомненно вызывает ощущение необъятного темного Храма. Я даже не в силах описать свои чувства…
Когда мы въехали в Болков, я почувствовал головокружение. Нас поселили в странной темноватой комнате с яркими картинами, с высокими потолками и закрытыми окнами, выходящими на огромный балкон-веранду в грустном бесцветном доме. Все кружилось и перемещалось, и я не мог остановить взгляд ни на чем - все мелькало как во сне…
Я не помню как мы шли по направлению к Замку, помню, что подымались все выше и выше. Вдруг он возник передо мной - совершенно весь из каких-то белесых камней, из чего-то действительно древнего. Внутри оказалось неуютно - шумно и суетно. Не было никакой музыки - стоял лишь какой-то неприличный грохот…. Я поскорее поднялся наверх и передо мной открылось огромное пространство чудесных холмистых полей, и я застыл, очарованный этой прелестью, огромной пропастью, неземной, волшебной красотой. Здесь я в основном и провел остаток дня, немного потерянный и устремленный вдаль. Очень хотелось прыгнуть с этой крепостной стены и полететь над полями, медленно и плавно парить над ними, растворяясь в красоте.
Когда зашло солнце, замок окрасился в синий цвет, что выглядело весьма приятно. И я решил спустится вниз и послушать Fading Colors, т.к. это было единственное знакомое мне название. Очень скоро я обнаружил себя идущим по темным улицам, прочь от замка - от замка, где играло “диско”… Утешения я не нашел и в нашей комнате с картинами в бесцветном доме. Там все стремительно двигалось и вращалось, расшатывая мое головокружение. Мелькали разные люди - из ансамблей Agressiva69 и Lebenssteur, создававшие то “ситуацию joint”, то еще что-то… Но я способен был лишь дойти до своей постели. Мне показалось, что я не уснул, а просто упал в обморок. Я был просто счастлив, что не слышал всех этих ночных бдений. Я был так далеко, что не слышал ни единого шороха, ни единого крика. Я очень сильно благодарен своей способности намертво отключаться в неблагоприятных ситуациях - она меня просто спасла.
Второй день начался в Полях. Я твердо решил побродить в окрестностях, хотя времени было очень мало. Я помню, что нашел совершенно великолепный холм, забрался на самый верх и удобно там расположился, испытывая весьма сильные внутренние ощущения. Я словно ощутил взаимодействие со всем этим холмом, на котором я сидел, со всем этим фантастическим ландшафтом, окружающим меня. Все длилось Вечность. Но вдруг я очнулся от ярких, пронзительных криков на польском языке, доносившихся с соседнего склона. Я обернулся - в моем направлении двигалась весьма колоритно разодетая группа людей - видимо еще каких-то польских музыкантов. Во избежании знакомств, я очень нехотя встал и побрел вниз. Сзади на меня обрушались какие-то оклики, но я не обращал на них внимания.
Я забрался на холм, поросший лесом, и решил пройтись среди хвои. Выйдя из лесу, я застыл, очарованный видом поля гречихи, расстилающегося передо мной. Я любовался им до этого с крепостной стены, а тут вдруг очутился на нем сам. Так я долго стоял, словно завороженный, пока не услышал чьи-то тихие шаги. Обернувшись, я увидел твердо шагающего прямо на меня крестьянина с поднятой косой. Он не сводил с меня глаз и внешне был точь-в-точь похож на главного героя из фильма “Усталая смерть”. Я до того не был готов к подобной ситуации, что застыл в полном оцепенении, уже ни на что не надеясь. Он прошел, не промолвив ни слова, но я еще долго и неподвижно стоял, смотря ему вслед…
Вечером того же дня нам предстояло выступать, и я поспешил вернуться в Болков, чтобы успеть на саундчек. Войдя в зал, где должен был состоятся концерт, единственное, что я подумал: “Должно быть - это какая-то ошибка…!” Ведь не может же быть так, что люди, проводящие уже седьмой год этот международный фестиваль, фактически пренебрегали бы коллективами, выступающими на малой сцене. Данный аппарат был явно не предназначен для Звука. Никакой связи убранства Зала с готическим фестивалем я тоже не заметил.
Далее последовала церемония настройки, которая всегда происходит совершенно неуловимо, хаотично, полуосознанно, во время которой окончательно окунаешься в Бездну и теряешь последние частицы Разума.
Помню, что потом кто-то сказал, что пора уже выходить на сцену. Ощущение было, словно я не успел что-то доделать. Словно пространство Ритуала было еще не до конца очерчено кругом и словно фимиам еще не задымился… Но, тем не менее, Ритуал уже был начат - и все остальное постепенно оставалось позади. Первые две вещи ушли на подстройку. Я в полной мере ощутил и весь зал, и самих музыкантов. Затем меня стало переполнять множество различных ощущений.
Было очень странно. В том смысле, что раньше я такого не встречал. Я словно почувствовал некую странную религиозность со стороны польской публики. От русских слушателей энергетика совершенно иная. Это было действительно невероятное ощущение. Время от времени я ощущал, что словно нахожусь в огромном храме во время ритуала. Меня поразила способность польской аудитории к Восприятию. Сила, возникшая во время выступления, буквально преобразила этот убогий зал в невероятно красивый чудесный храм. Все оказалось действительно очаровательно. Впервые нам пришлось сыграть bis, т.к. нас в буквальном смысле вызвали. Мы были совершенно к этому не готовы. Дальнейшее было покрыто невероятно густым туманом, и в сущности теряло какой-либо смысл.
Я с огромным удовольствием наблюдал оба последовавших выступления Nirnaeth и Ataraxia, хотя для меня все уже было настолько далеко.
После “Totus Floreo”, сыгранного на bis, я очутился где-то на темной улице, сверкающей огнями вечерних заведений. Шел проливной дождь, было много людей, искрились лужи. Желтое вино со сладким, приторным вкусом. Громкие голоса. Перемещения взад-вперед. Все было ярким и блестящим. Все кружилось под Дождем. Под крышей бесцветного дома все было еще более торжественно. Все словно в кипящем котле бурлило и ревело. В коридорах - огромные стаи экстатических польских музыкантов. Сибирские инициации. Восторги и Глубокий транс. Вскоре меня выручил мой глубокий обморок. Я лишился чувств и очнулся лишь утром.
Третий день начался очень медленно. Довольно долго я не мог осознать, что в результате ночной прогулки по лужам Болкова, я был лишен обуви. Мои ботиночки просто развалились на части под этим проливным дождем. Ничего нельзя было с ними уже сделать. Я был просто в отчаянии. Но благодаря любезно предоставленной Анной паре синих тапочек, я, не смотря на свою печаль, все же вышел в город. Мне страшно хотелось куда-нибудь укрыться от всего этого неприличного грохота, исходящего из Замка и опутавшего весь Городок. Хотелось снова отправиться в Поля, насладиться чудной природой. Кроме того, на горизонте виднелся какой-то другой Замок в соседнем городке. Меня тянуло туда… но все тщетно - ходьба в тапочках была крайне затруднительной.
Я остановился в пустынном парке. Забрался на живописный холм. Мне показалось - это была площадка городища в древности. С одной стороны холма из земли выходили огромные каменные породы, создающие иллюзию таинственного входа в пещеру. Я с большим наслаждением пребывал там какое-то время, не встретив там ни единого человека, а затем, преодолев некоторое усилие, отправился в Замок, чтобы посмотреть выступление Lahka Muza. У госпожи Гудрун поистине змеиная сущность. Все было просто великолепно!
Затем начались какие-то блуждания. Я совсем уже не знал - что можно сделать с собой, когда не имеешь возможности передвигаться. Не найдя никакого решения, я отправился к нашему автобусу, где постепенно исчез совсем. Я совершенно не помню, как и когда мы выехали в обратный путь. В тот момент у меня уже не было никаких чувств, и я опять словно провалился…Снова было светло, и мы мчались по дорогам…
Сотни раз мелькала Мария с Младенцем в маленьких окошках под крышами домов, или в маленьких домиках, укутанных разноцветными лентами и яркими цветами. Мария была повсюду. Не было ни одной похожей. Ни одного похожего маленького домика, где она стоит в маленьком окошке. Она вся украшена, вся разнаряжена, вся сверкает. Сотни раз мелькали огромные кресты, на которых висел распятый Христос. Весь обвитый ленточками. Весь в цветах. Весь блестящий и сверкающий. Проносились кладбища с белыми крестами. И среди надгробий мелькала Мария. Мелькал Христос. Мелькали чудесные мертвые Поля - Вечные и Бесконечные. Среди Полей мелькают бесконечные мертвые кресты. Среди Полей - мертвый Христос и Мария с Младенцем. Они мелькают повсюду…
Copyright ©2001 Seidr webzine